Леонид СМИРНОВ. Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу. Роман. – СПб.: Азбука-классика, 2003. – 448 с. – (Правила боя). 7000 экз. (п). ISBN 5-352-00430-9.

На первый взгляд кажется, что Леонид Смирнов решил адаптировать для россиян сагу о Ведьмаке поляка А.Сапковского, переселив несгибаемого борца со всяческой нечистью в великую Сибирскую Республику. Аналогии с эпопеей Сапковского прослеживаются невооружённым глазом. Главные герои, «генетически предрасположенные» (у Смирнова) и «генетически изменённые» (у Сапковского), одинаково беззаветно трудятся на ниве искоренения монстров, одинаково проходят через тяжёлые испытания, на жизненном пути их ждут одинаково судьбоносные встречи с говорящими и весьма конструктивно мыслящими драконами. Питерский автор не отстаёт от коллеги из Лодзи в умении придумывать кошмарных тварей, эффектно описывать боевые схватки, убедительно показывать реалии мира, где существуют его герои. Возможно, Л.Смирнову не хватает тонкой лиричности, которая так легко даётся Сапковскому, но петербуржец компенсирует это непрерывным нагнетанием драматичности и трагизма.

Младший логик Игорь Пришвин живёт в государстве, в котором мирские власти хоть и не могут обойтись без услуг находящихся вне политики охотников на оборотней, но могучую Гильдию и-чу (истребителей чудовищ) не жалуют. «Кому охота иметь на подвластной тебе территории сообщество гордых и сильных людей, не привыкших ни перед кем склонять головы?».

К сожалению, эти «гордые и сильные люди» несмотря на свои особенные знания и ритуалы (самозаговоры, манипуляции с логическими кристаллами, умение соединяться разумами и т.п.), никак не могут договориться между собой: процветанию и независимости Гильдии приходит конец, а братство и-чу становится инструментом в руках нежити. На этом фоне Пришвин взрослеет, превращается в умудрённого опытом мужчину, поднимается по ступенькам иерархии Гильдии. С годами герой теряет юношеские идеалы, становясь прагматиком в самом плохом смысле этого слова и зачастую, пусть вынужденно, идёт против собственной совести. Игорь теряет близких, его предают... Да и сам он как-то подозрительно легко, руководствуясь одному ему (да ещё, пожалуй, автору) понятными соображениями, сознательно отправляет друзей на смерть, опускается до лжи, закулисных интриг … Пришвину трудно сочувствовать, иногда кажется, что конфликтно-трагические ситуации, из которых он выбирается, фатально жертвуя соратниками, можно было «разрулить» с гораздо меньшими потерями. Беспросветно-надрывная жизнь героя, неисчислимые беды, преследующие города и веси вымышленной Сибирской Республики заставляют вспомнить о судьбе реальной России с реальной Сибирью вкупе. Заговоры, которые плетут различные структуры, несчастья, неудачи, невезение, тупость обывателей – до боли знакомое бытие, которое определяет сознание. И-чу в романе потеряли свою силу и влияние, изменив правде, пойдя на сделку с совестью – аналогии с реальной жизнью лежат на поверхности.

Автор постоянно помещает героя в безвыходные ситуации, чтобы потом устроить ему спасение всё более замысловатым и всё менее реальным способом. Поначалу Пришвин почти не пользуется своими логическими умениями, а в последней части романа он уже и в воздухе растворяется, и в птицу перекидывается (кстати, совершено непонятно, чем же всё-таки логические заклинания отличаются от магических). Странно, что обладая такими сказочными возможностями, герой иногда совершенно беспомощен и нередко проигрывает схватки с врагами. Но такова воля автора…

Вводя в заключительной главе понятие Равновесия, как основы Мироздания, писатель вообще загоняет ситуацию в тупик – получается, чем больше укрепляется братство и-чу и его охранительная роль, тем сильнее противодействие чудовищ – и наоборот. К концу книги исчезает, растворяется и иллюзорное сходство Игоря Пришвина с Ведьмаком. Последний в своей внутренней эволюции неуклонно продвигается в сторону превращения из мутанта в обычного, ранимого во всех смыслах человека, напротив – герой Смирнова незаметно теряет человеческие черты… Возможно, писатель хотел продемонстрировать в своём многоплановом, хорошо стилизованном сплаве постславянского фэнтези и альтернативной истории хронику восхождения своего персонажа к обретению равновесия, но невооружённым глазом видно, что Пришвину до умиротворения ещё далеко… Пугают скорбные размышления героя в конце романа: «Судя по всему, главное зло коренится в людях. Существо с гордым именем «человек» всё чаще становится чудовищем».

Кого теперь будет истреблять последний и-чу?

© Владимир Ларионов, август 2003 г.

Михаил Савеличев. Проба на излом. – М.: Снежный Ком М, 2021.

Повесть Михаила Савеличева «Проба на излом» можно рассматривать и как приквел к его роману «Крик родившихся завтра», и как самостоятельное произведение, представляющее собой начало истории одного из персонажей романа – Иванны. Атмосфера путаной сюрреалистичности, нагнетаемая автором в первых четырёх частях повести не позволяет мне чётко изложить фабулу этой достаточно бессюжетной вещи. Бывают рассказчики ненадёжные, сообщающие недостоверную информацию, а в данном случае перед нами рассказчик недоговаривающий, морочащий, темнящий. По всему видно, что в голове у Савеличева имеется полная и подробная картина созданного им тревожного мира, но читателю выдаются отдельные, выхваченные из ленты событий фрагменты, на первый взгляд не всегда связанные друг с другом. Выдаются скупо, без разжёвывания и лишних объяснений. Подобную манеру изложения, с постоянными лакунами и недоговорённостями, положительно оцененную далеко не всеми, Савеличев использовал и в романе «Крик родившихся завтра». Кстати, я в своё время этот роман оценил высоко и номинировал его на «Новые горизонты»... Что же касается «Пробы на излом», то ближе к финалу писатель всё-таки частично объяснит «кто на ком стоял» в самых неясных местах повести.

Действие упомянутых выше произведений Савеличева происходит в шестидесятые годы прошлого века в альтернативном Советском Союзе. В кратком предисловии к сборнику «Проба на излом» автор сообщает: «Главное отличие этого мира от нашей реальности в том, что Вторая мировая война в нем продлилась гораздо дольше (до конца 40-х), а изобретение и применение оружия массового поражения (ядерного, биологического и химического) стоило человечеству миллиарда жизней. Сюжет романа «Крик родившихся завтра» строится вокруг появления после войны детей со сверхспособностями, называемых «детьми патронажа», на которых природа «обкатывает» новые формы разумных существ, которые могли бы сменить человечество и совершить очередной эволюционный скачок». Что делать с этой напастью в СССР, пытается решить созданная государством секретная структура – Спецкомитет.

Главные герои повести «Проба на излом» – дитя патронажа, существо «квантового полового состояния» Иванна Сирота, обладающая способностью меняться телами с другими людьми и сотрудник Спецкомитета майор Владимир Семёнович Дятлов. Создавая образ Дятлова, автор беззастенчиво использует факты биографии подлинных личностей – Игоря Дятлова и Владимира Высоцкого, попутно приводя в тексте оригинальное объяснение тайны гибели группы Дятлова в окрестностях горы Холатчахль на севере Свердловской области в феврале 1959 года. Но это лишь микроскопически малая деталь повести в ряду множества других неожиданных и обескураживающих её составляющих. Автор смело берёт факты, цитаты, события и фамилии, известные нам по истории реального СССР, а заодно – сюжеты Шекспира, Стругацких, Евгения Шварца и, трансформируя всё это в традициях махрового постмодернизма, вплетает в свою выдуманную вселенную. Иногда удачно, иногда – не очень.

Кстати, условный «Братский цикл» включает ещё два произведения «Сельгонский континуум» и «Я, Братская ГЭС», они тоже вошли в это издание.

Дмитрий Казаков. Магия слов: Создание миров, призывание демонов, воскрешение мёртвых. – М.: Снежный Ком М, 2021.

«Магия слов»... Под таким говорящим названием в издательстве «Снежный Ком М» недавно вышла книга Дмитрия Казакова, автора множества фантастических произведений. Казаков хорошо известен в среде начинающих писателей ещё и как руководитель ряда вебинаров и семинаров по литературному мастерству, один из которых регулярно проходит на Кипре, другой – в Карелии, третий — в Санкт-Петербурге.

В своей книге Дмитрий обобщил немалый собственный опыт работы с текстами и, опираясь на него, а также на массив литературных компетенций коллег всего мира, кратко и доступно изложил свои советы молодым авторам, пытающимся постичь секреты писательского ремесла. Разные главы книги посвящены способам найти нетривиальную идею будущего шедевра, выстроить оригинальный сюжет, подобрать любопытных героев и соответствующий антураж. Отдельно пишет Казаков о том, какими должны быть язык автора и речь персонажей. Уделяет особое внимание чрезвычайно важному, на мой взгляд, моменту – правильному зачину произведения, которое, по его словам, «должно быть раскалённым, как шаровая молния». Действительно, начало истории не всегда писателям удаётся, вот даже сам Дмитрий в первых двух предложениях этой книги три раза употребил глагол «вызывать». (Дима, в отличие от многих знакомых мне фантастов, всегда чрезвычайно толерантно относился к моему ворчанию относительно стилистики его ранних произведений, надеюсь простит и этот шутливый выпад))).

«Магия слов» хороша тем, что представляет собой что-то вроде настольного учебника для писателя с объяснениями и практическими занятиями. В ней есть специальные забавные упражнения с таблицами и разборы типичных ошибок по каждому аспекту литературного мастерства. Особенно будет полезна эта «рабочая книга прозаика» начинающим фантастам, поскольку волшебное могущество слова Казаков показывает преимущественно в контексте фэнтезийном, даже алхимическом, но рекомендовать её можно абсолютно всем неофитам и не только им.

Миры Клиффорда Саймака. Сборник науч.-фант. произведений. — Пер. с англ. — М.: Мир, 1978. — 403 с. — (Зарубежная фантастика).

Повесть Клиффорда Саймака «Кто там, в толще скал?» впервые была опубликована в мартовском выпуске американского НФ-журнала «Worlds of If» за 1970 год, а в СССР вышла в 1978 году в сборнике «Миры Клиффорда Саймака» (серия «Зарубежная фантастика» издательства «Мир»). Это не было первой публикацией на русском языке, я впервые прочёл это произведение в сокращении в каком-то журнале, скорее всего в «Химии и жизни» (с продолжением в нескольких номерах).

Обложка мартовского выпуска журнала «Worlds of If» за 1970 год.

Вдовец Уоллес Дэниельс после гибели жены и дочери в автомобильной аварии, испытывает отвращение ко всему на свете. Пытаясь прийти в себя и зализать душевные раны, он покупает заброшенную ферму в юго-западной части штата Висконсин. Во время автокатастрофы Уоллес получил тяжёлые травмы, теперь, спустя три года, физическое здоровье к нему вернулось, но у него словно появились новые органы чувств. Дэниельс видит и воспринимает вещи совершенно немыслимые, перед его глазами появляются пейзажи и животные из далёкого прошлого, существовавшие в различные геологические эпохи. Любуясь холмами с веранды своего дома, Дэниельс наблюдает окрестности такими, какими они были сотни миллионов лет назад. Временами герой почти физически проваливается в прошлое, но не на сто процентов, древние животные его не чувствуют, не видят, не ощущают, а он не может прихватить с собой в наше время что-нибудь из прошлого.

Совершая очередную вылазку в горы, Дэниельс находит в отвесной скале тайную пещеру, куда можно проникнуть, забравшись по стволу кедра, растущего у подножья скалы. Отдыхая в этой пещере, герой неожиданно начинает воспринимать мысли некоего существа, находящегося в скальной толще и даже устанавливает с ним взаимную телепатическую связь.

Вредный сосед, которого Дэниельс раздражает своим поведением и любовью к животным (Уоллес не разрешает ему пристрелить прячущуюся на своём участке лисицу, ворующую у соседа кур), ночью спиливает кедр. Неосторожный Дэниельс, надеясь на продолжение телепатических «бесед» с существом из скалы, спускается в пещеру с обрыва по верёвке. Злобный сосед верёвку отвязывает и уносит. Дэниельс в пещере оказывается отрезанным от мира, помощи ждать неоткуда: место абсолютно безлюдное, никто (кроме соседа) не знает, куда он отправился. А тут ещё начинается снежная буря.

Повесть включена в 11-й том с/с Саймака, выходившего в издательстве "Полярис" (1994). И у меня это собрание сочинений есть.

Пытаясь связаться с таинственным существом в толще скал, Уоллес невольно вызывает другое существо, искрящуюся фигуру, которую невозможно потрогать. Из непростого общения с новым пришельцем (с помощью ассоциаций и догадок) Дэниельс выясняет, что в толще скал находится тот, к кому искрящееся существо очень привязано, оно миллионы лет назад нашло своего пропавшего друга или хозяина по еле заметному космическому следу, и спустя время уснуло рядом с ним. Возможно, это некий звёздный пёс, преданный своему владельцу, решает Дэниельс (к тому же искрящийся пришелец утверждает, что существо в толще скал обладает обширнейшими знаниями).

Дальше – больше. Дэниэльс внезапно оказывается на берегу древнего моря из которого только-только начинает выходить жизнь, всё ещё жмущаяся к воде. Герой становится свидетелем того, как космический корабль оставляет в прибрежных волнах блестящий шар. Небесный голос сообщает, что это преступник, совершивший исключительно тяжкое преступление. Преступник бессмертен, поэтому наказывается вечным заключением на отдалённой безжизненной планете. Дэниэльс не просто видит всё это, он – участник событий, Уоллес перемещается по воде, щупает живую органическую слизь на камнях. Вернувшись в наше время, он оказывается не в пещере, а на горе выше. Его уже ищут, придурок-сосед всё-таки испугался последствий своего поступка и вызвал шерифа. Дэниэльс ничего не рассказывает шерифу, а возвратившись на свою ферму, обнаруживает искрящееся существо у себя дома. Он находит с пришельцем общий язык и они вместе идут загонять коров и кормить свиней и кур. Теперь Дэниельс думает, что существо из искр, возможно, вовсе не преданный своему владельцу сторожевой пёс, а пастух. А тот, под толщей скал, не хозяин, а отбившаяся от стада овца.

У меня, кстати, есть и ЗФ-ка 1978 года с этим рассказом (повестью?), но хорошо зачитанная:

Замечательная, предельно понятная вещь. О чём более детально должен был написать Саймак, что должен был подробнее разжевать читателю (на это сетуют некоторые на нашем сайте в отзывах читателей) совершенно непонятно. А уж обвинения в плагиате и вовсе абсурдны. С рассказом Джеймса Балларда «И пробуждается море» (1963) данный рассказ Саймака связывает лишь доисторическое море, появляющееся в обоих текстах. Эти рассказы о разном, их настроения кардинально отличаются. У Балларда – мистический сюрреализм, у Саймака пусть мягкая, но всё же научная фантастика. У Балларда в герое, возможно, просыпается генетическая память, а герой Саймака после травмы как бы новыми, неожиданно появившимися у него органами чувств, слышит звёзды и знает, что видели холмы возле его фермы в каждую из геологических эпох, а также чувствует мысли существа в толще скал. Кстати, не исключено, что видения и последующие перемещения Дэниельса во времени катализированы близким присутствием этого существа. Нервного и тревожного героя Балларда, стремящегося к встрече с таинственной светловолосой заклинательницей волн, ждёт ужасная смерть с падением в далёкий триас, невозмутимый персонаж Саймака на пару с искрящимся пришельцем в финале спокойно отправляется в хлев доить коров.

Джон Бойд. Опылители Эдема. – СПб.: Северо-Запад, Снарк, 1996. – 494 с.

Роман «Повесы небес» (1969) Джона Бойда (кстати, не нашёл писателя в доступной базе Фантлаба) завершает своеобразную трилогию, которую составляют, кроме названного, ещё два произведения крупной формы этого американского фантаста: «Последний звездолёт с Земли» (1968) и «Опылители Эдема» (1969). Об этом пишет сам Джон Бойд в предисловии, опубликованном в авторском сборнике «Опылители Эдема», включающем два из трёх упомянутых вещей писателя. Книга вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Северо-Запад» в 1996 году (серия: Science Fiction). На самом деле все три романа являются совершенно самостоятельными произведениями, объединяет их только то, что созданы они на основе классических мифов (религиозных, литературных и прочих).

В романе «Повесы небес» описывается история разведывательной экспедиции, которую выполняют два военных астронавта американского Космического Флота, однокашники по космическому училищу. Обнаружив пригодную для жизни планету Харлеч, они вступают в плотный контакт с аборигенами, находящимися на достаточно высоком уровне интеллектуального и технического развития. Харлечиане очень похожи на людей (в романе высказывается гипотеза, что это протопредки землян), но прекрасно обходятся без правительства, законов, понятия греха и нижнего белья, проводя значительную часть времени в получении разнообразных знаний. Нагота в общественных местах в мире Харлеча, представляющем собой ассоциацию самоуправляемых автономных Университетов, никого не смущает, это норма, обычное поведение. Кстати, как пишет в примечании переводчик Харлеч (Harlech) может быть производным от слова harleguin – шут или арлекин, и означать «планета шутов», или от слова harlotry – распутство, разврат, и в этом случае означать «планета распутства». Но никакого особенного распутства на Харлече нет, просто мораль здесь не знает христианских и прочих установлений, правил поведения и запретов.

Джон Бойд. Повесы небес. – Киев: Орион, 1992. – (серия: НФ/SF).

Земляне получают разрешение на ведение факультативных курсов и чтение лекций по различным дисциплинам (включающим этику, историю христианства и обычаи людей) в ближайшем к месту их высадки Университете 36. А далее автор разворачивает сатирическое противостояние между астронавтами. Уроженец Алабамы Джек Адамс, на Земле вовсе не славившийся христианским поведением, на Харлече превращается в евангелиста-пуританина, пытающегося насадить на Харлече нравственные нормы, соответствующие самой строгой религиозной морали. Рыжий прохиндей-ирландец Ред О`Хара, впрямую своему напарнику не противоречит, но бессовестно пользуясь безотказным «дружелюбием» харлечианских девушек, проводит очень хитрую ответную комбинацию, призванную разрушить планы Адамса. При этом земляне вместе и по отдельности борются с кознями декана университета 36 Бубо, который противодействует влиянию землян в целом и инициируемой Адамсом религиозной инвазии в частности. Конечно, на Харлече никто не знает, что одной из главных задач миссии земных астронавтов является проведение сертификации гуманоидов. В случае несоответствия инопланетян длинному списку эталонных квалификационных параметров, куда входят, например, способность скрещиваться с землянами и соитие непременно лицом к лицу, аборигены не причисляются к виду «хомо сапиенс», а их планета может быть оккупирована Межпланетным Управлением Колоний.

Перечитав свой отзыв, я ощутил опасения, что роман «Повесы небес» может кому-то показаться неким забавным, фривольно-развлекательным чтивом. Предупреждаю, что это не так. Эротика в романе действительно лёгкая, а вот читается книга тяжеловато. Текст перенасыщен разнообразной сопутствующей информацией культурологического и религиозного характера, да ещё и переводчик добавил почти на каждую страницу свои разъяснительные сноски-примечания. Кстати, название книги точнее переводится как «Растлители небес», но объёмное понимание того, что это означает и кто кого «растлевал», потребует внимательного чтения, размышления над прочитанным и определённых теологических познаний.